Птичка летела прямо на меня, рискуя пораниться об оконное стекло. Но, стукнувшись, просто упала мне в ладони и затихла. Я осторожно её осмотрела. Она не поранилась, каким-то чудом пролетев сквозь стекло, но замерла, вероятно, из-за испуга, сковавшего её маленькое сердечко. Она грела мою ладонь и, казалось, ей и самой нравилось так сидеть, потому что тепло моей руки согревало её. Нам было хорошо вместе, и никто не хотел нарушать эту безмятежность.

Я слегка подула на её пёрышки, она не стала вырываться, а просто вертела головой. Не знаю, как называется эта птичка, но она была невероятно приятной, несущей положительную ауру и какую-ту скрытую силу,  я это ощущала. Она не выглядела грязной или потрёпанной, наоборот, меня поразила её чистота и блеск аккуратных перьев. Немного запомнился и образ птицы – её светлого оттенка животик и серовато-бежевые спинка и крылья. Но визуальное восприятие не было основным, всё-таки лучше всего я чувствовала её благодаря тому,  что она сидела у меня в руках, словно составляя со мной единое целое.

О чём подумалось мне в такой неожиданный момент, когда благо в виде этой милой птахи коснулось меня, наполнив душу невероятным счастьем? Ни о чём, ибо я старалась даже мыслями не потревожить нашу идиллию.  

… Я не сразу поняла, что не нужно больше складывать ладони лодочкой и можно пошевелиться. Это был сон, поэтому птичка и не разбилась. Немного погрустив,  я поспешила до восхода солнца позаботиться о  корме для птиц. Скоро нашу маленькую кормушку атакуют воробьи  и на протяжении всего дня будут галдеть и ссориться друг с другом. Синицам, несмотря на свою стремительность, потребуется немало усилий, чтобы покормиться в момент того недолгого затишья, когда воробьиная стая вдруг срывается с куста куда-то в ту сторону, к другому источнику еды.