Часть I. К журавлям за счастьем
С наступлением августа особенно ощущается неминуемое приближение осени. От этого грустно, тревожно – впереди нелёгкий период холодов и ожидания новой весны. Волнуются и птицы – их внутренний календарь не обманешь. Птенцы взрослеют и становятся на крыло, взрослые учат своих чад уму-разуму. Стайные птицы всё чаще собираются вместе – кормятся и ночуют, облетают места гнездовий и готовятся к отлёту.
У восточных границ протяжённого озера Дубовое, входящего в ожерелье Великих Мещёрских озёр, нам предстояло увидеть предотлётные скопления журавлей – момент, полный восторга и надежд. Журавль – добрая птица. Уважают журавлей люди и любят за их привязанность к родной земле, на которой они гнездятся, за красоту и грациозность, за заботу друг о друге и ответственность, царящую в птичьих колониях.
Мы остановились за Пышлицами – птиц видели в этом месте вчера. Тихие поля стерни и просыпанное при уборке зерно – пшеница здесь родилась.
Небольшая группа журавлей кормилась на убранном поле. Потревоженные незваными кладоискателями, они спешно оставили нас, укрывавшихся за придорожными кустами, наедине с разочарованием от несостоявшихся наблюдений.
За деревней Шеино, расположенной на несколько километров севернее, как будто что-то услыхали, или померещилось? Ещё не долетевшее до нас курлыканье. Антон отправился на разведку… И вот он уже машет руками, и мы понимаем: надо поспешить. По сухому и пыльному, истерзанному уборочной техникой полю идти непривычно: проваливаешься в мягкую плоть земли, но настойчиво, с короткими перебежками стремишься к краю зелёного островка – где-то за ним отчётливо слышатся журавлиные голоса. Осторожно выглядываем – метрах в 400–500 наши журки гуляют.
Алексей приник к волшебному глазу подзорной трубы. Спустя минуту или две в его блокноте появляются хрупкие контуры: это машут крыльями и склоняют свои головушки журавли. Он полюбил их сразу и всё рисовал и рисовал, чтобы уже никогда не забыть. Его зарисовки-скетчи – лёгкость и достоверность образов.
Каждый из нас с затаённым предвкушением заглядывает в окуляр – птицы так близко!
Ольга опустилась на траву, оказавшись в тени шумящего не ветру тростника. Плотным строем влаголюбивое растение приткнулось к прочим растениям этого единственного среди поля оазиса. Застрявшие в кипрейных завитках пушинки щекочут щёку девушки. Закрыв лицо ладонями, она скрывает от сторонних взглядов непонимание, усталость, что-то ещё… На её лице читается напряжение. Оно не покидало в течение всего пути, тянулось от города неразрушаемой ржавой цепью, пока мы не подошли к жнивью, пока не услышали долгожданное курлыканье. Только тогда потихоньку стало отпускать. Она посмотрела в мою сторону – немного с грустью, немного с надеждой – её пока недостаточно, но совсем скоро она захлестнёт и воодушевит девушку на новые путешествия в природу.
Вдруг она подняла голову, не желая оставлять мой вопрос без ответа: «Я сознательно выбрала такой неблизкий маршрут – остро захотелось оказаться как можно дальше от города, побыть наедине с природой…»
Я понимающе улыбнулась – сегодня я бросила надоевший, опустошающий город. Я оставила бы его навсегда…
Мы чувствуем, что за перегибом, к низинке, птиц ещё больше – их голоса перепутываются, сливаются и вот уже звучат единым оркестром. Стараясь не шуметь и надеясь подобраться поближе, метр за метром двигаемся в их сторону. Стоило поменять точку, выбрав для наблюдения местечко чуть повыше, открылось то, ради чего мы сюда приехали: 200–250 птиц растянулись в одну живую сероватую полоску.
Мы всё громче обменивались впечатлениями, не скрывая эмоций. Каждый путём своих ведомых только ему приёмов пытался как можно точнее сосчитать птиц. Тем временем птицы группами покидали облюбованное место – мы им мешали. Провожая их взглядом, мы посмеялись: «Наверное, на первое поле полетели». Оставалось только проверить. Поехали обратно и обрадовались, застав среди живописных золотисто-коричневых валиков соломы наших пернатых знакомых. В этот раз они находились гораздо ближе: и танцевали, и спорили между собой, и поднимались, напуганные горе-ротозеями, припарковавшими свой автомобиль прямо на поле, и опускались на землю вновь прибывшие.
