Обрывается стройный ряд корабельных сосен. Широкая береговая линия с редким ковылём. И взглядом не охватить!

Широкая береговая линия – и взглядом не охватить! У завалившейся на бок лодчонки местами облупилась краска. Да что там местами, лодка много лет служит хозяину. К ещё мокрому килю прилипли песчинки.

У кромки моря темнеет фигура. Не обращая внимания на холодный ветер, рыбак чистит сеть, готовит её к просушке. Его руки, закалённые в студёной воде и не боящиеся работы, уверенно и в то же время бережно перебирают снасть. Главное, чтобы сеть не порвалась, – он уже неоднократно чинил её.

Сутулая спина единственного на берегу человека создаёт жалкий образ. Но вот он выпрямился, повернулся в мою сторону. Приставил свою большую ладонь к глазам, машет, приглашая подойти. На дне лодки – утренний улов.

– Каждое утро я выхожу в море, помню лишь пару-тройку дней, когда привычный порядок был нарушен. Я тогда сильно простудился, – он до сих пор оправдывается за это перед самим собой.

Я всматриваюсь в смуглое, обветренное лицо и неожиданно обнимаю его, уткнувшись в пропахшую рыбой куртку. Разве может быть жалок этот непреклонный перед морской стихией человек, изо дня в день отдающий дань своему ремеслу? Нет, охватывает чувство восхищения вперемешку с порывом дочерней любви.

Его сутулая спина уже не кажется жалкой – она крепка; его грубые руки не вызывают неприязни – они трудолюбивы. Спрятанные под густыми бровями глаза слезятся от ветра, и в них всеми оттенками эмоций светится кармическая связь с морем.