Едва наступил октябрь, в Царицыно пришла яркая пряная осень. Утро заметно холоднее – нет сомнения, что бабье лето заканчивается. Предстоящие перемены чувствовали и птицы – появились они поздно и вели себя тише обычного. Холмы, некогда обильно поросшие луговыми растениями, оскудели – редкие проплешины покосов, мокрые от сырости, увядшие столбики трав-медоносов, шуршащий иссушенный солнышком тростник, защищающий подступы к рассекающей долину речке Язвенке…

Я любила усесться на макушке самого высокого холма: на нём поджидала надвигающуюся грозу – сверху хорошо видно, как грузно наваливаются на лето тучи, радовалась «часикам» – гвоздике полевой, собирала в пригоршню землянику, фотографировала на фоне неба голубоглазый цикорий и составляла букетик для мамы. Это лето было славным – я никогда не возвращалась без цветов. 

Сейчас спустилась в низинку, к тропкам, ведущим вверх к Ореховскому кладбищу и в другую сторону – к Верхнему Царицынскому пруду. Где вы: розовато-белый тысячелистник, бодяк полевой, цикорий, солнечная ястребинка, ароматный луговой клевер, нежная розовая чина и мышиный горошек, короставник полевой… А сколько разных травинок сплетала я между собой, сколько из них дополнили мои букеты: тимофеевка, трясунка, пырей, овсяница, вездесущий вейник, ежа, пушистая в цвету таволга…

Не сразу разглядела, кто шебуршится на верхушках растений? Думала, птахи малые – их искала поутру… Оказалось, семейство мыши-малютки. Конский щавель, крапивка, таволга – каждый зверёк пристроился на своём растении, кто-то даже прикорнул на осеннем солнышке. Настоящий сюжет для сказки! Когда я приблизилась к ним совсем близко, задела растения, мышки разом осыпались в траву – сорвались, как скалолазы с горы…