Что бы вы сказали, случись вам заночевать где-то между можжевельником, морем и небом?
Как та птица, что уместилась бы на ладони. 
Что это была за птица, желтогрудая овсянка?
Не рассмотреть её в ершистых кустах.
Колется можжевельник – не залезть в его душистые кущи, не заглянуть ему в душу.
Забредёшь на Хийумаа с одной заветной целью – Кассари…
Пройти, пробежать, промчаться на велосипеде вдогонку за солнцем,
взбивая коктейль из тысячи тысяч песчинок света.
Повсюду отпечатки босых ног и 400 миллионов лет за плечами.
Ждёт-дожидается путешественников заветная горка камней.
Разные камни – большие и маленькие, как великие и не очень люди.
Камни вздыхают, если их тревожишь – перекладываешь с места на место.
Не будоражьте их – пусть лежат, как привыкли.

Июль удаляется, не вернуть.
От этого ли помрачнел можжевельник и стал под стать взъерошенной туче?
Оба недовольны и готовы высказать наболевшее.
К вечеру верхом на туче прибудет дождь.
(Говорят, дождь на Кассари большая редкость).

Пока хорошо – светло, уютно.
Можжевельник хвалится яркой зелёной накидкой.
Песчано-каменистая тропа тянется ленивой змейкой.
Идёшь-идёшь… и вдруг «бац» – угодил в море.
А до соседнего острова… Эхо, и то не долетает.
Приставишь ладонь к глазам, всматриваешься.
Солнце хохочет и дразнит рыб.
Сааремаа дремлет, окутанный полуденной дымкой.
Взгляд теряется примерно там же.
Наслаждаешься морем, небом и можжевельником.